Мой персональный ад выглядит как старая пыльная дача, где прошли самые счастливые моменты детства – яркие, красивые, похожие на картинки в детской книге. Но там же гнездятся страхи, которые потом переходят во взрослую жизнь, навсегда ломая и калеча что-то внутри. Дедушка Фрейд был прав – все кошмары берут начало в детстве...
Темные, пустые помещения, пыль, брошенные безделушки, которые так нравились живущим тут людям. Память так легко фиксирует, казалось бы, ничего не значащие мелочи, вроде безделушек на пыльном серванте, выгоревших мест на стареньком, потрескавшемся линолеуме, скрипа половиц расшатанного пола.
В темно-фиолетовых сумерках усиливаются порывы осеннего холодного ветра, и старый, заброшенный дом оживает. Ветер проникает через щели, разбитые стекла окон, гуляет по пыльным пустым коридорам, где так давно никто не ходил, шевелит клочья старых, полуистлевших от времени занавесок.
Мебель поскрипывает, рассохшиеся половицы скрипят, двери слегка приоткрываются - вся обстановка приветствует ветер, отзывается его тихому шепоту. Рваные книги возле стен, битая посуда на полу, дыры в оконных стеклах, жженые обои, сорванные занавески, ее ломаные и отслоившиеся ногти, битые дверные косяки.
Дверь зеркального шкафа-купе, перешедшего из новейших времен этого обновленного дома, слегка приоткрыта – ровно настолько, насколько нужно, чтобы выпустить наружу тонкую белокожую руку с истощенными пальчиками, под ногтями которой запеклась кровь. Если вглядываться в это кошмарное видение более пристально, то можно увидеть еще и бескровный белый лоб, перечеркнутый короткими прядями растрепанных коротких красноватых волос, выпачканных чем-то темным. Шея расцарапана, словно бы она старалась спастись от удушья, вскрыть горло для доступа кислорода, покрыта укусами. Но теперь некому оценить ее внешность и покритиковать недостатки.
В этот дом никто не заходит: люди подсознательно опасаются мест, пропитанных страхом, болью и кровью – в них часто находят прибежище неупокоенные души. Но всегда находятся те, кто ищут приключений или пытаются узнать самые глубинные слои души близкого человека.
Любой, кто дерзнет открыть дверцу последнего прибежища, сначала увидит лишь темный, пустой шкаф с полузасохшими бурыми пятнами на полу и стенках. Но если повернуться к открытой дверце спиной и закрыть глаза, то вокруг шеи непрошенного гостя обовьются холодные руки, покрытые застарелыми, побелевшими шрамами и синяками, а затем изо всех сил потянут любопытствующего в иной мир.
Спокойной ночи и добро пожаловать в мою душу…